Совершенно замечательная вещь  - Хэнк Грин

– Я посмотрю. – Он начал доставать свой ноутбук.

– Пятьдесят тысяч слов, – тут же крикнул Энди из гостиной.

Я с ухмылкой повернулась к Робину:

– Всегда используй все средства, какие можешь. Значит, мне нужно написать одно слово пятьдесят тысяч раз. В смысле не одно снова и снова. Сколько слов в обычном твите? Двадцать? Получается примерно двадцать пять тысяч твитов. Я могу выложить двадцать пять тысяч постов. Боже, да, наверное, уже выложила. Может, просто опубликуем сборник моих твитов?

– Нет, но можно отрегулировать степень своего участия в процессе. Тебе не нужно сидеть здесь целый месяц над одной только книгой. Думаю, стоит подобрать тебе отличного редактора, такого, кто уже имеет опыт подобной работы. Если в итоге они напишут значительную часть книги, ты можешь считать их соавторами, потому что именно так поступила бы Эйприл Мэй. – Он улыбнулся.

У Робина стройное тело и яркие голубые глаза. Он мало улыбался, поэтому, когда это случалось, приятно было смотреть.

Я чуть подалась к нему:

– Рада, что ты так хорошо обо мне думаешь.

Он откинулся и положил ноутбук на колени.

– Я попрошу Дженнифер устроить встречу с редакторами. Думаю, у тебя будет выбор.

Я смотрела, как его руки скользят по клавиатуре, и подумала про себя: «Надо чаще снимать его в наших роликах».

19 февраля

Я сижу в ресторане в центре города. Из-за постоянного стресса, связанного с ролью Эйприл Мэй, я забыла, что такое спать всю ночь, и стала большой поклонницей кофе. Обычно я беру американо с двойным эспрессо без сливок, но добавляю в него сахар, потому что тогда он становится на вкус как горячий шоколад.

За столом со мной Робин и Сильвия Стоун, второй редактор, которому мы назначили собеседование. Первый парень уже успел нарисовать себе четкую картину, какой должна получиться книга, и разозлился, когда я с ним не согласилась. Мне настолько не понравилась та встреча, что притворялась, будто у меня живот прихватило, лишь бы уйти. Сильвия, женщина лет тридцати, в черной шелковой блузке на пуговицах и джинсах, с темными очками на серых глазах, произвела куда лучшее впечатление.

– У вас обоих большие проблемы с этой историей, – говорит Сильвия. – Во-первых, она слишком громкая. Затрагивает всех, и, конечно, люди станут ждать, что вы покажете им картину целиком. Вы не можете просто бросить им какой-то кусок, потому что весь мир захочет об этом прочитать. Это обязательство, и оно может иметь большой вес.

Робин посмотрел на меня. Я кивнула, понимая, что это по меньшей мере часть моих забот.

– Во-вторых, история еще не завершена. На данный момент вы в ее эпицентре. Если бы Сон не появился, мы бы имели четкую сюжетную линию. Она закончилась бы какой-то загадкой, но хотя бы отчасти решенной загадкой. Вместо этого миллионы людей каждый день усердно трудятся, пытаясь решить ребусы во сне, и действительно появляется все больше ответов. Нам даже не стоит пытаться рассказать всю историю, потому что она сейчас где-то на середине.

– Ладно, вы обозначили по крайней мере две из множества моих проблем, – сказала я ей. – Впрочем, я их и так понимаю.

– Вы должны определить временную шкалу и решить, что хотите донести. Каковы ваши цели? О чем должны задуматься люди после прочтения книги? Вы хотите, чтобы они вас поняли? Чтобы они поняли вашу историю?

– Честно говоря, я просто хочу, чтобы они задумались, вдруг это шанс для человечества. Карл – хороший, а не какой-то жуткий пришелец.

– А это очень даже неплохо. Повторите еще раз, только более развернуто.

– Что?

– Ой, простите, я… – Она немного смутилась. – Я вас редактировала. Извините, привычка. Расскажите больше об этой идее.

Я рассмеялась:

– Она довольно хороша на самом деле. Думаю, мы только начинаем привыкать к тому воздействию, которое Интернет оказывает на нас в культурном, эмоциональном и социальном плане. Ведь «до Карла» он не слишком-то нас объединял, верно? Но теперь, боюсь, нам придется привыкать к еще одному огромному изменению. Если мы будем продолжать вбивать клинья между собой, если будем все больше и больше полагаться на страх… – Я замолчала, потому что не знала, к чему это приведет; просто знала, что ни к чему хорошему. – Это как приходит зима, на улице паршиво, в половине пятого уже садится солнце, а тебе на это все смотреть тошно, ты злишься, грустишь и раздражаешься. А можно пригласить друзей и сделать горячий шоколад, укрыться одеялами, зажечь свечи и начать рассказывать глупые школьные истории. И то, и другое – естественная реакция на паршивую погоду, обе отлично подходят к зиме, но одна великолепна, а другая – отстой. Вот сейчас то же самое, только с космическими пришельцами вместо зимы. Я хорошо вас поняла? – спросила я, наконец переведя дыхание.

– Эйприл, я хочу помочь вам написать эту книгу. Хорошая новость: пожалуй, лучше всего подойдет манифест. Вы можете добавить моменты своей биографии, но главное – заложите базу. Это традиционный формат для книги, и не стоит ее растягивать. Вы говорите со всеми экспертами, до которых сможете дозвониться, цитируете их, выстраиваете доказательную базу и публикуете книгу. За сегодняшний день я могла бы набросать вам план. Возможно, быстрее, если вы мне поможете.

Робин сказал, эта дама очень серьезно подходит к делу. У нее были публикации в каждой крупной газете и журнале в мире, а также несколько книг, самую популярную из которых, «Как удобно лгать», я скачала в аудиоформате и немного прослушала. В ней речь шла о том, как людей вводят в заблуждение воображаемыми или пустыми образцами, заставляя верить в то, что неправильно. Мне понравилось.

– Ладно, приступим, – сказала я.

– Хорошо, – ответила Сильвия, – у вас или у меня?

– А почему не прямо здесь? Давайте набросаем план, – предложила я, не слишком представляя, что это значит.

Робин ничего не сказал. Наверное, боялся показать, как рад, а то вдруг я замечу и передумаю просто из вредности.

Через час мы создали книгу. Не саму, но каркас. Сначала шло введение, где я немного говорила о себе, но дальнейшие главы были в основном аргументами, почему не стоит бояться Карлов. Да легко! В тот вечер я взяла план домой и обрисовала некоторые разделы. Сильвия вернула их мне со своими комментариями и предложениями, с кем мы могли бы поговорить, чтобы получить цитаты и более надежную поддержку моих идей.